В настоящей статье представлен компаративный анализ правового регулирования сельскохозяйственной кредитной кооперации в  России и Китае. Раскрыта историко-правовая  эволюция становления и развития  сельскохозяйственной кредитной кооперации в этих странах, обозначены современные тенденции. Сформулированы юридические модели сельскохозяйственной кредитной кооперации в  России и Китае. 

Статья анализирует особенности правового режима государственного сектора экономики Китайской Народной Республики. Автор анализирует эффективность китайских законов с позиции соответствия закономерностям правового регулирования государственного сектора экономики. Анализируются Конституция Китая, ведущие законы, которые регулируют государственный сектор экономики. Делается вывод о формировании в Китае трехсекторной модели экономики, указывается на преимущества и недостатки соответствующей правовой системы. Статья позволяет оценить эффективность правового регулирования государственного бизнеса в Китае.

Закон о персональных данных Китайской Народной Республики был официально введен в действие 1 ноября 2021 г. Закон воплощает идею развития, ориентированного на людей, и представляет китайский опыт решения проблем защиты личной информации, с которыми сталкивается международное общество. Статья посвящена развитию китайского Закона о персональных данных, объясняет цель принятия данного Закона, его основных положений и характеристики. Кроме того, в статье делается акцент на ведении судебных разбирательств по защите личной информации, указываются недостатки этой системы с целью ее совершенствования и развития.

Каждое государство заинтересовано в развитии и стабильном состоянии своей экономики. Важную роль в этих вопросах занимает надзорный орган обоих государств — прокуратура. Учитывая значимую роль на международной арене Российской Федерации и Китайской Народной Республики автор проанализировал генезис развития и современный аспект участия прокурора в рассмотрении судами в России и КНР дел по экономическим спорам. При этом проанализирован как исторический аспект данного вопроса, так и современное его состояние как в науке, в теории, так и на практике.

В последние годы преступления, называемые «кредитной ловушкой», стали широко распространенными на территории Китая. Преступления относятся к различным незаконным и преступным действиям, осуществляемым под видом частных займов, что серьезно нарушает финансовый и социальный порядок в стране, а также представляет повышенную общественную опасность. В настоящее время экономика Китая находится на переходном этапе, и оптимизация бизнес-среды является важной частью экономического развития в новую эпоху, в то время как стабильность и процветание рынка частного кредитования служит важной гарантией для оптимизации бизнес-среды. В соответствии с общей тенденцией экономического развития в новую эпоху, а также в контексте уголовного законодательства для поддержания финансового и социального порядка, пресечение «кредитных ловушек» и борьба с порожденными ими мафиозными силами являются важной задачей в ходе Специальной борьбы по искоренению мафиозных групп. В контексте указанной Специальной борьбы по искоренению мафиозных групп в процессе борьбы с «кредитными ловушками» возникло много проблем. Во-первых, понятие «кредитная ловушка» является расплывчатым, а также критерии по квалификации преступных деяний, связанных с «кредитной ловушкой», по всей стране неоднородны. Во-вторых, существует путаница между понятиями «кредитная ловушка» и «ростовщичество». В-третьих, имело место явление замены определенного состава преступления понятием «кредитная ловушка», при этом судебное решение обладает более сильной субъективностью, что серьезно влияет на справедливость правосудия. Поэтому только путем уточнения понятия «кредитная ловушка» и выяснения уголовной противозаконности соответствующих деяний могут быть точно квалифицированы такие преступления, как «кредитная ловушка», чтобы в конечном итоге возможно было эффективно пресекать их.

Право на существование, священное и неприкосновенное, является основной гарантией, защищающей безопасность жизни и условия жизни, включая право на жизнь, право на здоровье, гарантию права на выживание и т.д. Однако с 1990-х гг. оно серьезно страдает от растущего международного терроризма. Поэтому борьба с терроризмом и защита права на существование стали насущной проблемой международного сообщества. Необходимо усовершенствовать и эффективно применять положения международного права о борьбе с терроризмом. В настоящее время международное право о борьбе с терроризмом все еще нуждается в развитии и совершенствовании, хотя его рамки и сформировались. Кроме того, действующее международное право еще не полностью трансформировалось из «сформулированных на бумаге правил» в «положения, которым реально следуют».

Преступления террористической направленности, экстремистские преступления создали огромную угрозу для государственной безопасности, территориальной целостности, социальной стабильности, экономического развития и общественной гармонии Китая. Для лиц, совершающих террористические преступления, характерны следующие особенности: низкий уровень культуры, снижение возраста преступников, увеличение количества участвующих в таких преступлениях женщин, низкоквалифицированная профессия. Организационные особенности террористических преступлений следующие: теракты проводятся «одинокими волками», группами со свободной структурой и со строгой организованностью, явно выражена тенденция развития транснационального характера террористических организаций.
Террористические преступления в Китае с точки зрения образа действий обладают следующими классическими особенностями: политическая цель, псевдорелигиозный мотив или национальная вражда, разнообразие способов и жестокость методов осуществления террористами насильственных террористических действий. В произошедших терактах почти все преступники перед совершением теракта подпадали под влияние идей терроризма.

Взаимоотношения между человеческим обществом и животным миром переживают качественное обновление. Все более явственным и само собой разумеющимся фактом становится осознание того, что многие животные разумны и способны чувствовать. Тем не менее путь к признанию, закреплению и защите естественных прав животных тернист и встречает сопротивление скептиков, воспринимающих животных как движимые вещи. Противников подобного овеществленного отношения к животным становится с каждым годом все больше и больше. Как и правовых норм, призванных защитить животных от жестокого обращения, а многих из них от исчезновения.
Очевидным является тот факт, что само по себе количественное увеличение правовых норм, направленных на защиту животных, не дает и не может дать эффективного результата без качественного, мировоззренческого изменения отношения к животным. Необходимо признать их природную правосубъектность и естественные права. На этом гуманистическом поприще теоретическим подспорьем выступает отношение к животным в средневековой Европе, отличительной особенностью которого можно считать признание за животными правосубъектности и права на жизнь. Правовая природа правосубъектности, олицетворяемая исключительно с человеком, является камнем преткновения для большинства юристов как России, так и зарубежья.
Тем не менее исторический анализ правового регулирования отношений между человеком и животными говорит о том, что животные были правосубъектны в предыдущие исторические эпохи. Дело признания за животными правосубъектности становится вызовом для неравнодушных, либерально ориентированных правоведов современности. Прекрасным теоретическим материалом в этом деле являются процессы против животных в Средние века.

伴随人工智能技术的飞速发展和卓越表现，智能应用已然渗透进入人类生活的各个角度， 人工智能的法律地位无可回避。在理论层面，多数学者采用人类中心主义视角，认为人工智能主 体资格是一个可以计算的命题，并与自然人人格相比照，形成肯定路线、否定路线和中间路线三 种研究进路，对应“假设型”、“近人型”、“否定型”三种逻辑结构。其中，肯定路线将主体 性进行等同是对人工智能法律地位承认最彻底的一种方式，承认强人工智能是法律主体，是对人 工智能法律地位承认最彻底的一种方式；中间路线秉持“近人性”与差异型逻辑，亦承认人工智 能在本质上具有法律人格，将其归入主体范畴；否定路线秉持否定型逻辑，企图釜底抽薪式地解 决人工智能体的法律地位，将人工智能继续安放在法权结构中的客体位置，是最保守的研究进 路。在规范层面，域外国家对人工智能多持支持和开放的态度，欧洲议会法律事务委员会首先迈 出关键一步，首创“电子人”概念，描绘出未来强人工智能的法律地位图景。俄罗斯和韩国紧随 其后，前者在《格里申法案》中对人工智能体进行二元定性，后者在《机器人基本法案》中借鉴 欧盟“电子人”表达，确定了机器人伦理和责任的基本原则，明确了机器人的设计者、制造商和 用户的行为边界。比较人工智能体法律地位的三种不同技术路线，并借鉴域外人工智能法案，正 视时代与技术发展给传统物格体系带来的冲击，承认物格秩序的差序性，肯认人工智能体的主体 地位，将人工智能体置于伦理物格之中，为其从客体物向主体跃升铺就可能性。另一方面，借助 算法规则支撑，人工智能体得以创建规则和行动，进入权利要素的核心，尤其是其所具有的深度 学习能力，可以使其最终获得超越对物格的超越，完成由“工具”向“智能体”的进化。在制度
构设上，基于人工智能体的技术存在和个体存在基础，同时考量其相对于自然人的工具性与手段 性，宜将其作为独立主体类型予以定位与确认，在规范上与自然人、法人等主体名称保持同构而 谓为“技术人”，并对其主体资格的取得和终止设置登记的要件与程序要求，同时淡化财产与人 格的关联度，不设必要财产的强制性要求，承认和赋予其有限主体资格，并在其主体资格非独立 领域，对其所有人或管理人设置以补充连带责任，以维护交易安全，达致受害人利益保护与所有 人、管理人利益保护之衡平。

Исследуется проблема допустимости возмещения вреда, причиненного здоровью лица деянием, совершенным до его рождения, в частности вследствие редактирования генома клеток зародышевой линии человека. Утверждается, что в случае живорождения ребенок приобретает право на возмещение имущественного и морального вреда, причиненного деянием, совершенным до его рождения. Обосновывается, что подобное деяние является противоправным как нарушающее объективное право и посягающее на охраняемое законом нематериальное благо (здоровье). Ввиду того, что современный уровень развития науки и медицины позволяет непосредственно воздействовать на здоровье человека задолго до его появления на свет, такое нематериальное благо, как здоровье, должно начинать свое правовое существование «в ожидании» субъекта гражданского права ввиду его особой значимости для будущего участника имущественных и личных неимущественных отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования.

В статье исследуются вопросы репродуктивных технологий как на национальном, так и на международном уровне; позитивные и негативные аспекты деятельности в данной сфере. Рассматриваются различные ограничения в рассматриваемой сфере (например, выбор пола), факторы, влияющие на качество, уровень здоровья и продолжительность жизни человека. Отмечается возможность реконфигурации традиционных родственных позиций в ходе биотехнологически опосредованного деторождения. Предлагаются возможные, с точки зрения автора, решения, в том числе законодательные, способные трансформировать рассматриваемую ситуацию в позитивную сторону.

В рамках исследования автор предложил понятие договора суррогатного материнства — это соглашение, являющееся содержательным элементом договора возмездного оказания комплексной медицинской услуги, направленной на преодоление репродуктивной дисфункции родителей (заказчика) посредством неинвазивного замещения нездоровых репродуктивных органов родителей (заказчика) здоровыми репродуктивными органами репродуктивного донора при помощи медицинского сопровождения специализированного медицинского учреждения, аккредитованного на проведение соответствующих процедур. Учитывая предмет данного соглашения, аргументирована позиция о том, что его регулирование должно относиться исключительно к гражданско-правовой плоскости как разновидность договора возмездного оказания услуг.
Обозначены существенные условия такого договора: предмет, безотзывное согласие репродуктивного донора на запись заказчика в качестве родителей, а также размер денежной компенсации, эквивалентный временной потере здоровья репродуктивного донора в связи с исполнением принятых на себя по договору обязательств. Автор указывает, что подобный метод лечения бесплодия является разновидностью донорства, имеющего определенные специфические черты, в частности не требующего изъятия и переноса органов репродуктивного донора лицам, страдающим репродуктивной дисфункцией. Этим же определяется сущность роли, выполняемой репродуктивным донором, — временное предоставление здоровой репродуктивной системы для вынашивания имплантированного эмбриона.

С позиций Конвенции о правах инвалидов рассмотрены состояние общества и основы правового статуса лиц с ограниченными возможностями здоровья в России и Китае. Выявлены существующие частноправовые средства их социализации. 

Статья посвящена проблемам развития креативной индустрии, основанной на искусстве; анализу двух основных концепций правовой охраны произведений литературы и искусства, а также социальным последствиям, связанным с развитием утилитарного подхода к правовой охране произведений как результатам творческого труда. В статье делается вывод о том, что в рамках креативных индустрий не могут быть созданы адекватные условия для творения глубинных произведений и обеспечия им адекватной авторско-правовой охраны.

Российская антимонопольная правовая система зародилась в 1908 г. На основе закона Шермана США сформировалась антимонопольная правовая система, появились правила регулирования конкурентных отношений. СССР присоединился к Парижской конвенции по охране промышленной собственности в 1965 г. Она предусматривала правила предотвращения недобросовестной конкуренции, но советская экономика носила командно-исполнительный характер и реальной конкуренции не было. С реформами Горбачева руководящая идеология внутреннего экономического развития в СССР изменилась, и это также привело к осознанию безотлагательности регулирования конкуренции. В сфере конкурентного права появляются нормативные акты, трактующих конкуренцию как прямую цель права. 22 марта 1991 г. был принят Закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», ставший важным этапом в развитии российского конкурентного права, положивший начало регулированию деятельности участников рынка.
После распада СССР в экономической области Россия четко стала ориентироваться на рыночную экономику, чтобы быстро осуществить переход от плановой экономики к рыночной, Это привело к возникновению многих видов незаконной конкуренции и монополизма, а также породило новые политики и правовые системы в области конкуренции. Конституция РФ 1993 г. заложила правовую отправную точку для регулирования конкуренции и конституционную основу для формулирования законодательства о конкуренции. С принятием ГК РФ в 1994 г. развитие конкурентного права вступило в новую стадию, запрещающую использование гражданских прав для ограничения конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке, обязательства, возникающие в результате недобросовестной конкуренции, распространялись на соответствующие рынки посредством такой конкуренции. С введением в действие Конституции и ГК РФ внесены дополнительные изменения в Закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» и смежные законы. Товарные рынки, функционирующие в условиях естественных монополий, регулируются специальными законами.
После финансового кризиса 1998 г. Россия осознала, что антимонопольная политика может как способствовать, так и препятствовать эффективности реализации экономической политики, поэтому направление экономической политики и подходы к ней изменились, а конкурентное право начало развиваться в новых областях. На основе интеграции Закона «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» и Закона «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг» 26 июля 2006 г. был принят знаковый федеральный закон — Закон «О защите конкуренции», осуществлен единый надзор за товарным рынком и финансовым рынком, сформирована система антимонопольного права, которая лежит в основе Закона «О защите конкуренции».
В результате внедрения соответствующих законов была сформирована относительно систематическая и полная система конкурентного права. Обновление системы находит отражение в совершенствовании законов, нормативных актов и политики в этой области, что должно, наконец, сформировать диверсифицированную модель источников конкурентного права.
В связи с изменениями международной экономической ситуации, а также в связи с инициативой «Один пояс, один путь» и изменениями во внутренней экономике России ситуация с внутренней конкуренцией в России привела к постоянному совершенствованию и обновлению правовой системы в области конкуренции, появились новые разработки для пересмотра законодательства, обновления систем и продвижения новой политики для дальнейшего совершенствования и дальнейшего содействия здоровому развитию российской рыночной экономики.

Актуальность статьи обусловлена значимостью верного выбора форм и методов правового регулирования для достижения целей административного реформирования государственного управления. На основе проведенного исследования показана связь (влияние) целей и задач российской административной реформы 2000-х гг. с применяемыми административно-правовыми методами их достижения.
Рассмотрен ряд нормативных правовых актов, составляющих основу для применения современных форм и методов административного регулирования для решения данных задач. Сделан вывод о проведении в настоящее время нового этапа административного реформирования, обусловленного конституционными новеллами.
Предложены направления для проведения научных исследований в целях дальнейшего реформирования российских публично-правовых институтов.

В данной статье проанализированы теоретические и практические проблемы законодательства, действующего на местном уровне в КНР. С учетом принципа верховенства закона местное законодательство стало важнейшим аспектом в укреплении потенциала местного самоуправления и стимулировании развития на местах, что обусловливает следование местного законодательства ценностным ориентирам и целям муниципального управления.
Данная статья разъясняет основные теории, лежащие в основе практики местного законодательства в Китае, исследует глубинные проблемы в текущей практике местного законодательства, изучает, как принцип «верховенства закона» сочетается с местными ресурсами Китая, и предлагает пути развития местного законодательства и укрепления верховенства закона.
Основываясь на теории социалистического законодательства с китайской спецификой и принимая во внимание современные тенденции и материально-правовые ресурсы местного управления в КНР, авторы статьи утверждают, что путь к реализации верховенства закона в местном законодательстве и управлении лежит через осознание местными законодательными органами разумной позиции власти, границы между соблюдением закона и свободой, а также баланса между правами и обязанностями. Данные три аспекта являются ядром исследований по осознанию ценности субъекта верховенства права.

В статье рассматриваются главные проблемы  миграционных процессов зарубежных стран, их история и опыт. 

Часть I см : Нечевин Д. К. Незаконная миграция населения: причины и условия // Юридическая наука в Китае и России 2017 № 1 С 263—278 

В статье рассматриваются специфические особенности профессионального диалога российских и китайских юристов с особым акцентом на социокультурные расхождения, возникающие в рамках общения в межкультурном правовом поле. Анализируется потенциал английского языка как общего кода коммуникации представителей юридической профессии двух стран. Автор приходит к выводу о необходимости учета социокультурного компонента в обучении будущих юристов межкультурной профессиональной коммуникации.

“一带一路”即“丝绸之路经济带”和“21世纪海上丝绸之路”，是中国倡导的新型国家 合作模式构想，被认为是当今世界覆盖面最广的经济合作区。“一带一路”沿线的俄语国家，是 指“俄语”在这些国家中或被宪法确认为国语、官方语言、族际通用语，或以母语、少数民族语 言等形式存在，从而形成了一个以“俄语”为纽带的“语言国家群体”。本文主要研究了“东斯 拉夫三国”即俄罗斯、乌克兰、白俄罗斯和“中亚五国”即哈萨克斯坦、吉尔吉斯斯坦、塔吉克 斯坦、乌兹别克斯坦、土库曼斯坦8个国家。俄语国家之间存在复杂的历史、民族、政治、宗教、语言等诸多方面的联系，这也导致了全球治理背景下各国语言治理的复杂性，并在各国语言法治 化的基本路向中表现出共性与差异。共性主要表现为语言法治治理形式上的层次性、历史上的阶 段性、功能上的政治性和目标上的多重性。差异主要表现为语言法治治理前提中国家语言能力的 不同、国语法治化的程度不同、处理与俄语关系的导向性不同。这些共性与差异可以让我们在“ 一带一路”背景下充分认识语言助推经济交往的功能、语言蕴含的正负能量、语言与国家安全的 关系、语言与文化话语权的关系等问题。